Дымящаяся строка поэта Льва Болдова
Четыре года назад не стало известного поэта – Льва Болдова (1969-2015). Лев жил и творил в Москве, Харькове, Ялте… Он очень любил Крым, часто выступал на местных литературных фестивалях, декламировал стихотворения в компании бардов и поэтов.
Я неоднократно слышал, как читает Лев Болдов. Это происходило в разных пространствах и обстоятельствах. Полупустой школьный актовый зал, уютный двор возле домика Чехова, главная севастопольская библиотека, творческие площадки Евпатории… Перед любой аудиторией Лев всегда читал свои стихи – наизусть, искренне, громко. Казалось, что в каждое выступление он вкладывает колоссальный заряд энергии.
Почему-то очень запомнилось, как в последний день одного литературного фестиваля мы ехали в «поэтическом» трамвайчике из поселка Молочного, близ Евпатории через выгоревшую степь и солончаки к пляжу. В пути царило молчание. В жаркий осенний полдень трамвай внезапно остановился возле пустынного песчаного пляжа. Литераторы с воодушевлением отправились купаться в море…
Многое поменялось. Сейчас и трамваи уже не ходят в этом направлении. А происходившие события ощущаются как мистический реализм, который так ценил Лев Роальдович.
Мне удалось побеседовать с товарищами Болдова – литераторами, писателями, бардами – и собрать несколько воспоминаний о Поэте.
Владимир Губанов, поэт, бард:
Первая встреча со Львом Болдовым для меня – это ощущение чуда. Чуда, которого я очень долго ждал, и которое должно было, как я думал, изменить мою жизнь. Впервые в бардовской среде Крыма я встретил поэта, у которого можно было учиться поэзии. Так, во всяком случае, мне казалось. Действительно, Болдов являл собой в то время – а первая встреча у меня с ним произошла году в 2005-ом – большого мастера стихосложения.
Несмотря на то, что песен он по большому счету не писал, выступая в основном с чтением стихов, но, поскольку вращался он в бардовских сообществах, то стал для меня той планкой, до которой я с большим рвением стал тянуться на фестивалях, на совместных песенных выступлениях, на различных тусовках. Но стремление усовершенствоваться в стихосложении проходило вполне незаметно, казалось, всё шло само собой. Честно скажу: Лев Болдов очень повлиял на меня. Мы сдружились. Но, что интересно, о стихах с ним так никогда и не разговаривали. Всё о житейских делах толковали… Память о нём жива.
Московский поэт Андрей Коровин прислал стихотворение, посвященное Льву Болдову.
Андрей Коровин:
Памяти Льва Болдова
пожевав унылых бутербродов
музыка выходит из кафе
выпьем что ли Лёва
Лёва Болдов
за любовь к прирученной строфе
нам в московском небе нет спасенья
нам для веры нужен вечный Крым
пусть сегодня будет воскресенье
смоем наш столичный грустный грим
и пойдём прихлебывая граппу
ялтинских курортников пугать
кончатся финансы бросим шляпу
будем им свои стихи читать
здесь пред Богом под его перстами
мир лежит как в юности нагой
всё что раньше в жизни было с нами
не играет роли никакой
обнимая крепкие платаны
девушкам нашёптывая стих
мы с тобой приморские жиганы
делим Крым по-братски на двоих
в прокопчённом солнцем Коктебеле
мы с тобою встретимся опять
и пускай все рифмы облетели
мы пойдём над звёздами гулять
2015
Борис Бабушкин, поэт:
Опять расцветает миндаль, но всё еще холодно, и мы уже четвертый год учимся бродить по улицам, читать друг другу новое – без Льва Болдова. И в июле празднуем день рождения замечательного поэта, но без него…
Никогда не видел, как он писал стихи, но до точечки ясно вспоминаю, как он читал их. Жаркий летний день…
Приватизированное очередным владельцем студенческое кафе. Лёва – именинник. Сегодня блистательный Лев Болдов целый вечер дарит нам свои любимые стихи.
Читал страстно, исповедально, и,
старомодней, чем кремень,
Вонзивши пальцы под ремень,
Весь зал он заполнял собою.
Лев замечательно умел дружить. В тесном, до отказа набитом городе, без него стало пустовато. Но сегодня от стихов и доброй улыбки поэта тепло и солнечно, хотя всё никак не кончится зима, и мы стоим, совсем как в одном из лучших его стихотворений – на февральском ветру…
Евгения Баранова, поэт:
С каждым годовым кольцом, с каждой прожилкой на коже осознаешь, что приходит время говорить об ушедших. Некоторых ты пережил, некоторых – предстоит. Память моя напоминает волны – брызги, неотделимость, нечеткий пенящийся контур. Что мне рассказать о Льве? Что был талантлив, зеленоглаз, что была в нем искренняя сочность человека, управляющего словом? Что был раним, хрупок и, вероятно, недооценен?..
Я познакомилась с Болдовым в 2005. Это был первый Волошинский фестиваль в моей жизни. Впрочем, могла бы познакомиться и в 2003, когда Лев стал лауреатом. Но «Этот странный мотив – я приеду сюда умирать…» Помню, с каким ощущением я читала этот текст тогда, в самоуверенные шестнадцать, и так саднит в горле от этих строчек теперь. В сентябре же 2005 Лев не выглядел человеком, утратившим страсть к жизни. Он читал со страстью, говорил со страстью, со страстью ему аплодировали.
Помню, что особенно откликались в зрителях строчки про 70-е, они любителям творчества Болдова наверняка известны. Когда чтения закончились, я, обычно не слишком почтительный к взрослым, подросток, подошла знакомиться. Деталей не помню, могу сказать только, что через полчаса насыщенной беседы веры в себя у меня прибавилось, а мнение что с людьми старше 30-ти не о чем говорить, почти растворилось. Я до сих пор Болдову благодарна за этот щедрый аванс…
***
Память о Льве Болдове живет благодаря поэзии – узнаваемой, образной, честной. Его пронзительные стихи действительно напоминают запущенный в небо бумажный самолетик с дымящейся строкой. Предлагаю прочитать несколько стихотворений поэта.
***
Куда мне деться в этом городе,
Где всё отмечено тобой?
Где о моем весеннем голоде
Все воробьи наперебой
Кричат разбуженными стаями
Тебе – в открытое окно,
Не зная, что чужими стали мы
Давным-давно.
Куда бежать, куда укрыться мне?
Здесь всё тебе принадлежит:
И церкви с праздничными лицами,
И сонный с набережных вид.
Повсюду ты – и в хрусте гравия,
И в клейкой завязи листвы.
Твоих владений география –
Все улочки моей Москвы!
Я сам дарил их опрометчиво –
Тебе. Я сам тому виной,
Что здесь теперь мне делать нечего,
И уж тем более – весной.
Выставка Шагала
Бьют часы петушиным крылом.
Время кошек, бродяг и влюбленных.
Старый дворник, взмахнув помелом,
Исчезает в чернеющих кронах!
Ты пришла, ты стоишь у стола.
Треплет платье сиреневый ветер.
Кто придумал, что ты умерла?
Мы бессмертны, как боги и дети!
И — о счастье! — бесстыдно трубя,
Мы летим над уснувшим кварталом…
Ты прости, что я стал без тебя
Поседевшим, больным и усталым.
Видишь, соты еврейских дворов,
Где я рос, быстроглаз и неловок,
Видишь, в небе счастливых коров,
Что парят легче божьих коровок?!
Видишь, лошадь, Пегасам под стать,
С надоевшею твердью рассталась…
Это я научил их летать.
Только мне без тебя не леталось.
Сколько музыки, света, огня!
Мир луною увенчан, как митрой.
И пускай будет плакать родня –
Там, в квартире с забытой палитрой.
Я целую тебя — на весу,
Унося к райским кущам и чащам.
Только туфельку, словно слезу,
Ты обронишь над городом спящим.
***
Запущен в небеса, как дротик,
Не сбитый снайпером пока,
Летит бумажный самолетик-
И прошивает облака!
Он снизу крохотная точка
В потоке турбулентных лет
И облачная оболочка
Его окутывает след
Но рвется яростный разведчик
Упрямо — выше облаков —
К соцветиям небесных свечек,
К мигалкам звездных маяков!
В бездумной фанатичной тяге
Запущен детскою рукой
Тот сложенный листок бумаги —
С моей дымящейся строкой.
Лев Болдов
Материал подготовил Тихон Синицын
