«Милостью Божией, живы и двигаемся дальше»: первое интервью Артёма Макеева после «перезагрузки» театра
В феврале этого года «Открытый Семейный Театр» им. Кукол распахнул свои двери для наших театралов. Восстановление спектаклей, осваивание нового пространства, ежедневные репетиции, трепетное ожидание своих зрителей, пусть пока и немногочисленных – за всем этим стоят довольно жестокие жизненные уроки, которые режиссёр Артём Макеев усвоил, пожалуй, раз и навсегда. Но даже в самые тяжёлые минуты он остаётся благодарным. Хотя бы уже за то, что просыпается по утрам и может полной грудью вдыхать этот день. Так что вышел очень откровенный разговор – о театре, о жизни, о выборе каждого из нас.
― Артем Викторович, этот год для вас начался не с самых приятных событий. В январе вам пришлось покинуть Дворец культуры рыбаков, где ваш театр базировался семь лет, с самого дня основания. Уже сейчас, оглядываясь назад, вы можете предположить, что на тот момент можно было поступить как-то иначе? Или у вас не оставалось выбора?
― Для нас это до сих пор больная тема. На самом деле, мало кто понял, насколько не простой и болезненной для нас была вся эта ситуация и это решение уйти, ведь мы ушли буквально в пустоту. А всё-таки государственное учреждение, в котором ты работаешь – это зона комфорта. Ты, так или иначе, застрахован от голода, холода. Мы ушли именно потому, что, на мой взгляд, человеческое достоинство и достоинство художника, к коим я себя причисляю, оно важнее всех этих благ, государственных страховок. Я никоим образом никого не осуждаю, не предъявляю претензий. Я лишь говорю о том, что государственная структура, как таковая, если ты в ней существуешь, это ситуация серьезной зависимости во многих аспектах. Начиная с того, что ты можешь говорить и делать, а что нет, и, заканчивая тем, что тебе принадлежит, а что не принадлежит. Поэтому нам захотелось максимально уберечь себя от подобной зависимости. Да, пускай, это и очень и очень непросто. Я никогда раньше не работал вне государственной системы. Мне 52 года. Это первый такой опыт и, конечно, это опыт шоковый. Но я нисколько об этом не жалею.
― Ваш театр в ДКРе находился в довольно тепличных условиях. У вас была репетиционная база, постоянные зрители, руководство вас ценило. Чтобы от этого сознательно отказаться, нужна довольно веская причина. Что всё-таки тогда произошло?
― Вы знаете, с тех пор уже прошло полгода и скажу вам честно, у меня сейчас нет особого желания ворошить старое. Что было, то было. Надо двигаться дальше. Скажу так. Хоть и наш театр существовал на базе ДКР и Дворец помогал нам в продвижении этого бренда, Театр им. Кукол – это всё-таки наше с Еленой Александровной (Елена Собянина – художник-постановщик театра, супруга А.Макеева – прим.ред.) детище. Театр – это прежде всего люди, которые его создают. Просто в какой-то момент мы с руководством не поняли друг друга, точнее, это понимание было невозможно. Госучреждение – эта функция, машина, поэтому говорить о какой-то эмпатии со стороны машины – это абсурд. Она на неё не способна. Для государства человек – это всегда средство. Государство если даёт, то забирает втридорога. Мы не смогли и не захотели жить по правилам этой системы, дабы сохранить себя. В любом, случае я всегда буду благодарен ДКР за эти семь лет. За эту возможность создать театр.
― Вы всегда с таким теплом и благодарностью отзывались о руководстве Дворца. Случившаяся ситуация – это для вас… предательство?
― Нет, что вы. Это было просто глубочайшее разочарование и глубочайшее осознание, какой я дурак малохольный. Мы же всегда по себе судим. Мы же как размышляем: если я так не смогу поступить по отношению к ним, то и они не смогут. Я наивно полагал, что театр – это мой дом, а значит и вещи, приобретенные лично нами, подаренные нам нашими зрителями и коллегами, это наши вещи. Я даже представить себе не мог, что может быть как-то иначе. Но не тут-то было. Нам четко дали понять, чей это дом, кто мы такие в этом доме и кто имеет право распоряжаться имуществом этого дома. По сути это и стало причиной нашего ухода.
Так что нет, это не предательство. Теперь уже я прекрасно осознал всю ситуацию. Эти люди живут в своей собственной логике, логике чиновников, логике государственной структуры. Они мыслят совершенно по-другому. Они не могли иначе поступить, как, собственно и мы. В этом вся суть. Как их можно за это осуждать? Я убеждён, у них нет никаких сомнений, что они сделали всё абсолютно правильно и их совесть чиста. С точки зрения логики функционера это так. С точки зрения элементарной человеческой порядочности… Государство не бывает с человеческим лицом.
― Когда вы ушли из Дворца, кто из деятелей нашей севастопольской культуры вас поддержал? Хотя бы словом. Были ли вообще таковые?
― В тот момент многие не поняли, что вообще произошло, поэтому какой-то особой поддержки ни от кого не было. Просто для очень многих людей это дико, непонятно, как можно уйти из госучреждения, где тебе были предоставлены все условия и возможности. «Они высокомерны, не благодарны, они взбрыкнули, сделали не подумав» – в таком духе это было воспринято большинством коллег.
К сожалению, зачастую, мы готовы любить и уважать другого только до того момента, пока нас удовлетворяет его отношение к нам. Пока он дарит нам свою любовь и уважение. Но стоит человеку повести себя как-то иначе, мы начинаем предъявлять ему счета, перечёркивая всё то, за что ещё недавно мы были ему благодарны. Но мудрость в том, чтобы понять – он поступил так не потому, что он вдруг стал плохой, а потому что в этой ситуации не мог поступить иначе. Если бы он не был тем, кто он есть, он бы не отдавал тебе свою любовь, своё внимание. Это две составляющие одного целого. Не знаю, понятно ли то, что я сказал? Иными словами, если бы мы не сделали такой выбор, это были бы уже не мы, а значит, не создали того, что мы создали.
― Ладно, давайте теперь о приятном. Как вы нашли новое помещение для театра?
― Когда я записал видеообращение с просьбой о помощи, на меня вышла директор общественной организации «Родной край» Оксана Ивановна Говорова. Она просто пригласила нас познакомиться, предложила помощь. Мы ей конечно бесконечно благодарны. Оксана Ивановна показала нам небольшое помещение и предложила его арендовать за приемлемую цену. Мы начали играть. Пока что в репертуаре у нас всего три спектакля, которые нам удалось восстановить. Мы также очень благодарны директору арт-отеля «Украина» Светлане Александровне Антоненко, которая абсолютно бесплатно предоставила нам помещение для нашего спектакля «Оскар и Розовая дама». К Светлане Александровне обратилась большой друг нашего театра, заслуженная артистка России Ольга Панкратова. Она обрисовала ситуацию и арт-отель пошёл нам на встречу. Мы и сейчас можем там играть, нам там всегда рады, но, слава Богу, для этого моноспектакля у нас появилось своё пространство.
― Как сегодня обстоят дела у театра?
― Милостью Божией, живы и двигаемся дальше. Правда, пока зрителей на спектаклях маловато, но мы уверены – всему своё время. Мне думается, такой формат театра, как у нас очень необычен и привлекателен для семейного похода на спектакли. Во-первых, не все дети готовы приходить в большие залы, где много зрителей, а здесь все-таки уютное пространство на 15-20 человек. Есть живое общение. И кроме того, это «вкусно», качественно и интересно. Не было ни одного человека, который бы пожалел, что вложил эти 400 рублей в билеты. Люди очень благодарят, не хотят уходить, после спектакля возникает теплый диалог со зрителями.
Совсем скоро приступаем к созданию нового спектакля. Нам сейчас очень нужны ребята бутафоры, которые помогли бы в его создании на волонтёрских началах. Также нужен дизайнер, который помог бы нам с афишами, с оформлением в группах в соцсетях.
― В нынешнее неспокойное время мало кто говорит о планах на будущее. И всё же, что будет? Чем сердце художника успокоится?
― Через социальную службу для малообеспеченных мы получили социальный контракт на 250 тысяч. Нам дали эти деньги на постановку спектакля и покупку необходимого оборудования. Поэтому сейчас мы будем делать спектакль – новую историю про слона Хортона. Уже готов макет и эскизы. Постановка будет очень необычной и интересной, но совсем другой по форме, в отличие от первого спектакля («Слон Хортон ждёт птенца» — прим.ред.). У нас в плане и спектакль «Добрый мой папа» по повести Виктора Голявкина. Она справедливо считается одной из лучших повестей, посвящённых войне. Хотя о самой войне там не сказано ни слова. Это воспоминания 10-летнего мальчика о папе в довоенное время. Повесть потрясающая, она пронизана таким трепетом и любовью. Это спектакль-размышление о войне как трагедии, которая лишает нас близких, разрушает детство, ломает судьбы.
Также 10 июля мы едем на Алтай на фестиваль «Люди и куклы». Нам полностью оплатили дорогу, питание и проживание. Это очень интересный фестиваль. Там собираются частные театры, каким мы теперь и стали. Мне это чрезвычайно интересно. Это большой опыт для меня и уверен, он даст какой-то новый стимул к развитию. Там больше десяти театров. Мы туда везём «Слона Хортона» и «Оскара».
― Сейчас многие люди подавлены происходящим в стране и мире. Иногда и вовсе нет понимания, как выстраивать свою жизнь, что будет завтра, куда двигаться. Можно сказать, что ваш театр сегодня в аналогичной ситуации. Как на ваш взгляд надо справляться с приступами отчаяния?
― Да, безусловно накатывает. Вы знаете, я скажу честно, главное, что сегодня спасает лично меня – это Бог, это обращение к нему. Есть абсолютное понимание, что самое главное – это сохранить мир в душе. Быть благодарным Богу, за то, что ты вообще сегодня проснулся и тебе есть, что покушать и есть крыша над головой. Каждый свой день начинаю с благодарности. Для меня это ключ к спасению. Если я начну ныть, плакать и сетовать на судьбу, то всё, труба. Только благодарность и спасает. У меня это так. А ещё помогает вера в дело, которым занимаешься, осознание, что это нужно и правильно, это достойно. Я вижу зрителей, я вижу их глаза, слышу их благодарные слова. Ведь наш театр – это не столько развлечение, сколько обращение к душе и сердцу человека, к его внутреннему миру. Это наша миссия. Мне кажется, в воспитании детей такой театр как наш просто необходим. Театр настоящего честного разговора. И люди, неважно какого возраста – маленького или большого – нуждаются в таком разговоре. Это делает человека человеком.
― Артём Викторович, а часто ли на сценах наших севастопольских театров вы наблюдали этот самый «настоящий честный разговор»?
― К сожалению не часто. Скажем, я ходил на многие спектакли театра Луначарского. И вот серьёзно… Выходил из зала пустым. Никакого ощущения диалога, трепета, сопереживания, осмысления себя у меня не возникало. А ведь это, на мой взгляд, самое главное в театре. Хотя, не скрою, для меня это был парадокс. Крепкая режиссура, интересные профессиональные артисты, шикарные декорации, свет, звук – всё на уровне. Но в душе ничего не шевелится. Пустой. Единственный спектакль в театре Луначарского, который во мне отозвался, это – «Говорящая лошадь» с Людмилой Борисовной Кара-Гяур.
― Скажу вам откровенно, ваш моноспектакль «Оскар и Розовая дама» – это пожалуй единственная севастопольская постановка, после которой я впервые в жизни ощутил на себе истинную силу искусства – через слёзы очищения, выпрыгивающее из груди сердце, желание где-нибудь в одиночестве осмыслить всё увиденное. Вот за такими эмоциями я готов ходить в театр. Когда выходишь из зала и понимаешь, что стал чуточку лучше.
― Спасибо, Арсений. Сегодня я как раз играю «Оскара». Впервые в этом пространстве. Приходите. И вы знаете, я такой сейчас счастливый. В таком приятном предвкушении. Как перед свиданием с любимой девушкой.
― Обязательно приду. Спасибо за этот откровенный разговор, Артём Викторович.
Беседовал Арсений Веденин
Фото из личного архива Артёма Макеева
«Открытый Семейный Театр» им. Кукол в ВК: https://vk.com/sevpuppet
