«Прометей прикованный»: из зоны комфорта к сути вещей

9 февраля в Севастопольском театре юного зрителя состоится спектакль «Прометей прикованный» в постановке Ольги Ясинской. Эта история кардинально отличается от того, что обычно ставит наш ТЮЗ. Режиссер приглашает зрителя к серьёзной внутренней работе и предлагает задуматься над тем, что сегодня происходит с людьми. О том, к чему себя готовить, идя на спектакль, рассуждал в своей рецензии завлит Севастопольского ТЮЗа Денис Алтухов. 

Одна из задач театра — попытаться понять (или хотя бы задать вопрос): что происходит с человечеством и почему? Есть разные способы. Севастопольский ТЮЗ выбрал один из них, совершенно новый для себя. Исходя из того, что трудно увидеть картину в целом, будучи частью этой картины, режиссер спектакля Ольга Ясинская постаралась максимально удалиться от текущих событий, посмотреть на сегодняшнюю жизнь не изнутри, а снаружи, из временного далёка.

Так и было принято решение обратиться к древнегреческой трагедии. Это не трагедия в нынешнем привычном «шекспировском» понимании, не конфликтная ситуация, приводящая ее участников к печальному финалу, вызывающему слезы зрителей. В древнегреческой трагедии все могло закончиться относительно хорошо (если вообще уместно оперировать категориями «хорошо-плохо»), а слезы зрителей не поощрялись. В театр ходили не плакать, а по-новому осмыслить известные сюжеты и в результате осмысления получить ответы на важные вопросы.

Трагедия—очень символичное искусство. Спектакль «Прометей прикованный» начинается с того, что на сцене стоит жертвенный столб, потому что, по мнению Ольги Ясинской, трагедия Эсхила—это трагедия о жертвоприношении, о том, как Прометей приносит в жертву себя. Жертвоприношение—то, что соединяет новый спектакль театра и древний ритуал. Это не случайно. Театр вырос из ритуальной драмы. Сначала был ритуал, в котором и исполнители, и публика были равнозначными участниками действа, и только потом жрецы ушли на сцену, оставив зрителей в зале. Ту, изначальную связь театру очень хотелось бы сохранить в спектакле.

Возрождением античной трагедии занимается выдающийся режиссер и теоретик театра Теодорос Терзопулос. Именно его труды—книги, тренинги, методики работы с актерами—и вдохновили О. Ясинскую на эту постановку. Терзопулос считает, что для постановки античной трагедии нужен театральный язык, который позволит актерам и зрителям обмениваться энергией. Терзопулос называет его «языком Диониса», и он отличается от языка русского психологического театра, к которому привыкли и актеры, и зрители Севастопольского ТЮЗа. Актеры произносят текст Эсхила, обращаясь не к партнеру, а к Дионису, богу. Это необычно, странно. Это не по школе Станиславского. Разговор на языке Диониса непрост и требует погружения, вовлеченности в действо. «Прометей прикованный»—не тот спектакль, на который можно зайти случайно и просто отдохнуть. От зрителей тоже потребуется труд, но он будет вознагражден.

Древние греки точно знали, на что шли, значит, перед спектаклем и нам можно и нужно вспомнить миф о Прометее. Точнее, часть мифа. Слово «прикованный» в названии очень важно. Трагедия Эсхила начинается с того, что Прометея по воле Зевса (в наказание за украденный у богов огонь) приковывает к скале Гефест. Все два акта Прометей висит на цепях, терпит муки, проклинает Зевса и пророчествует, предсказывает будущее. Заканчивается трагедия тем, что Прометей по воле все того же Зевса проваливается под землю. У Прометея есть возможность откупиться, прекратить страдания. Для этого он должен открыть некую тайну, от которой зависит будущее Зевса. Но Прометей отказывается и остается прикованным. Значит, в этом есть смысл?

Ольга Ясинская ставила спектакль о том, что Прометей остается на скале ради тех, кому он отдал божественный огонь, ради смертных, «чей век, как день», то есть ради нас. Мы должны видеть Прометея на скале, чтобы понять: он останется прикованным, пока мы, люди, не изменимся.

Человечество восприняло дар Прометея утилитарно—для спасения физического. У огня грелись, на нем готовили пищу, потом с его помощью научились уничтожать врагов, а потом—еще больше врагов. Люди не использовали огонь и другие подарки Прометея (а ведь он дал людям многие знания и науки) для истинного блага, ограничившись материальным. Как провидец, Прометей понимает, что если материальное так и останется во главе всего, то люди уничтожат себя сами и без помощи Зевса, зато с помощью того самого огня.

Прометей остается прикованным, давая людям шанс помнить о том, что божественный огонь дан им для спасения, а не для войн, но пока люди все еще твердят голосами Океанид, что их воля не сможет нарушить законы Зевса, а закон Зевса—это закон силы, закон победы сильного над слабым. Эсхил противопоставляет воле людей, которая не может победить Зевса, некую другую силу, которая людей изменит. И сила эта—сила любви. В «Прометее прикованном» эта сила называется «слабость». «Слабой предпочтет прослыть, но никаким убийством не запятнанной»,—пророчествует Прометей несчастной Ио, жертве страстей Зевса. Именно в роду Ио родится та самая женщина, которая «слабой предпочтет прослыть», а потом, через много поколений,—Геракл, который освободит Прометея. Ольга Ясинская полагает, что рождение Геракла и освобождение Прометея—события будущего. А пока (уже тысячи лет) Прометей прикован к скале.

Но нашлось в трагедии и место для надежды. В основу музыкального оформления спектакля легло произведение немецкого композитора Карла Орфа «Прометей». Орф избегал слова «опера», предпочитая определение «переложение на музыку». «Прометей» Орфа исполняется на древнегреческом языке и очень труден и для музыкантов, и для вокалистов, и для слушателей. Орф постарался реконструировать античный «оркестр», звучание которого сегодня так же непривычно, как и античная трагедия на сцене театра. В творении Орфа и в спектакле Севастопольского ТЮЗа дважды (во время того самого пророчества Прометея Ио и в финале, после грохота скал, сомкнувшихся над Прометеем) звучит робкая и нежная тема любви.

Стремление добраться во всем до первоосновы, сути вещей предопределило художественное оформление спектакля. Зрители не увидят привычных по многим постановкам греческих туник. Костюмы и декорации созданы художником-постановщиком Татьяной Карасевой на основе работ и теорий основоположника супрематизма Казимира Малевича, формой и цветом пытавшегося выразить сущность явлений.

Театру очень важно знать: готовы ли зрители воспринять язык античной трагедии сегодня? Согласны ли, как часто сейчас говорят, «выйти из зоны комфорта»? Согласны ли с такой трактовкой поступков Прометея?

Источник: slavasev.ru
Фото: Юлии Высоцкой