Личная Голгофа
О новой «Анне Карениной» Григория Лифанова будут еще долго говорить. Почти год по краю пропасти ходила Каренина Натальи Романычевой. Теперь по этому же пути, но с новыми интонациями, будет идти Татьяна Сытова. 15 октября актриса впервые рассказала историю своей героини. По мнению завлита театра имени Лавренёва, Аксиньи Норманской, идеи и смыслы этого спектакля вдруг обрели свою завершенность. Что удалось обновлённой «Анне Каренинной» донести до зрителя? Об этом Аксинья порассуждала на своей странице в социальной сети.
Были сегодня небольшой лавренёвской командой на премьерной «Анне Карениной» в Луначарском. Потому что до такой степени изменившийся в связи с обновлённым актёрским составом спектакль — безусловно, премьера. Остались под очень сильным впечатлением от работы Татьяны Сытовой.
Собственно, спектакль Григория Лифанова структурно и по форме не отдалился от первоначальной версии ни на сколько. Но все идеи и смыслы вдруг обрели свой «пятый элемент» и сложили тот самый фокус, который спасает мир. Финальная фраза маленького мальчика — «Бог есть!» — которую он под большим секретом сообщает маленькой девочке, и есть главный код спасения человечества, по мнению автора постановки. С Анной Карениной — Таней Сытовой это мнение нельзя не услышать. Оно звучит пронзительно и мощно.
Вся сценическая история Анны — путь на личную Голгофу, где она останется одна, мёртвая, и где Бога нет. Стоя у последней черты, Сытова произносит финальный монолог — как будто нащупывает каждый из ножей, которыми её убивали. Вронский…предал. Каренин? Не простил. Брат и его семья? Прошли мимо, занятые своими проблемами. Окружение? Просто — прошло. По тебе. Затоптало, когда ты упал. «Окна-окна-окна…в них люди, люди, которые ненавидят друг друга…» — растерянно, уже почти слепая от слёз произносит Анна. Разве может быть иначе, если ненависть самых близких ты сейчас способен потрогать за рукоять в собственной груди? Бога нет…А значит, можно всё. Можно пойти на поводу у своей страсти и разбить жизнь женщины. Можно пойти на поводу у чужой лицемерной дряни, приторной и дешёвой как сахарный петушок на палочке, которым она орудует против живого страдающего ребёнка. Пойти на поводу и не услышать мольбу о прощении. Можно пойти на поводу у собственного малодушия и, обидевшись на неосторожную фразу отчаявшейся женщины, позорно спастись бегством от её боли и мучительных вопросов, как это сделала Долли. Татьяна Сытова словно электрический разряд прошла через все слои атмосферы спектакля и в каждом из них утвердила — Бог есть. Поэтому даже уход Вронского за ней в финале теперь воспринимается не как торжество любви, а как неизбежное искупление.
…Глупо думать, что уговоры не сравнивать и не сопоставлять эту Анну с Анной в исполнении Натальи Романычевой, кого-то остановят. Честно говоря, они настолько разные, что сегодня мне очень жалко тех, кто Наташу не видел и сравнить не может. Не успел зачерпнуть и себе богатства из бездонного — как оказалось — колодца этого спектакля.
Анна Романычевой погибла. Анна Сытовой — погублена. Здесь, как мне кажется, главное расхождение в созданных актрисами образах. Но, впрочем, мир одинаково цинично и жестоко расправился с Женщиной. В мире, где «Бога нет», она первая обычно ложится на рельсы. Вернее — её кладут. В жертву злому языческому божку «Можно-Всё».
И ещё момент. За весь спектакль я ни разу не подумала о том, а красива ли Анна. Она очень красива)
Фото Ольги Бурцевой
802 Всего просмотров