«Для объёмной поэзии нужна магия», — Юлия Мамочева

Знакомьтесь, Юлия Мамочева – поэт, переводчик, журналист, человек-катастрофа. Именно так себя называет «простая девочка из Питера», к своим 24 годам покорившая Москву. В 17 лет, став призёром программы «Умники и умницы», она переехала в столицу и поступила в МГИМО на факультет международной журналистики. На данный момент Юлия является автором семи поэтических сборников, играет в Московском Театре Поэтов и активно гастролирует по стране с поэтическими шоу. Один из последних перформансов — «The Best и я» — она привезла в Севастополь. Когда час откровений подошёл к концу, авангардный поэт Юлия Мамочева приоткрыла дверь в свой мир для ForPost+Афиша…

— Наверное, самый бессмысленный вопрос, который можно задать сегодня поэту – о чем твои стихи? Сформулирую вопрос по-другому – что можно обнаружить в твоей вселенной?

— Самые частые образы в моих стихах – свет, огонь, звёзды. Что можно обнаружить? Разных мифических существ, просто каких-то героев, которые мне дороги и близки, чьи истории мне показались значимыми в моей жизни, друзей, случайных персонажей. Это отображение моего внутреннего мира. У меня хорошая память. Я помню себя с 2,5 – 3 лет. Также нашли отражение какие-то разные духовные практики. Пишу, как думаю, пишу, как чувствую. Мне кажется, поэзия – это язык, и я на этом языке мыслю и общаюсь с миром и космосом.

— С чего началось формирование твоего поэтического мира?

— Я начала писать рано – с 3-4 лет. Помню, в 3 года меня мама спросила, что мне подарить на день рождения, и я сказала, что хочу книжку. Она спросила – какую? Я ответила, что свою собственную. Мы с мамой сделали такую книжку. Я сама нарисовала иллюстрации и написала тексты. Тогда это было что-то вроде верлибров. Потом, к годам 6-ти, у меня пошли рифмованные вещи, в основном навеянные тем, что я читала. А читала я в тот момент очень много. Впоследствии стала писать больше. Затем, в 13-14 лет, нашла в Питере несколько литературных тусовок. Ещё учась в школе, подрабатывала в издательстве иллюстратором. А в 17 лет мне издали первую книжку с большой скидкой. Это был самиздат, но довольно весомый, куда вошли первые 13-14 лет моей жизни. Потом я переехала в Москву в чине призера программы «Умницы и умники» и поступила в МГИМО на факультет международной журналистики, где познакомилась с писателем Дмитрием Быковым. Он мне помог издать очередной сборник стихов. В 18 лет я попала в Московский Театр Поэтов Влада Маленко, где начала развиваться на стыке театра и поэзии.

— Андрей Дементьев называет тебя «поэтом, влюблённым в красоту», Дмитрий Быков – «ужасом летящем на крыльях ночи». Как ты сама себя определяешь?

— Человек-катастрофа. Я уже даже не помню, как ко мне привязалась эта кличка. Ну уж такой я человек, на самом деле. Во-первых, я очень темпераментная – вспыльчивая, но отходчивая. У меня папин характер. Могу много чего натворить на горячую голову. И вообще, мне кажется, что эмоционально стабильный человек не может писать. Я «простая девочка из Питера, что за город выезжала на лето». Меня так в принципе и называли, когда я выходила на сцену. Своеобразная, конечно, девочка, но из Питера же. (смеётся)

— Опыт каких современных и классических поэтов помог тебе сформировать свой собственный стиль? От кого отталкивалась?

— Не могу сказать, что отталкивалась. Я живу по принципу «не сотвори себе кумира». Но кого люблю, могу сказать. Очень люблю шестидесятников. Например, Евтушенко. Я с ним была даже знакома. Шапочно, но тем не менее. Как поэт мне очень близок Рождественский. Его манера писать – это нечто. Очень мне дорог Владимир Семёнович Высоцкий, также Александр Башлачёв, Борис Рыжий. Если уж брать совсем мэтров – Марина Цветаева. Если говорить об иностранцах, мне очень близок по темпераменту португальский поэт Фернандо Пессоа. Плюс ко всему, я очень люблю рок-музыку. Мне часто говорят, что у меня музыкальные стихи. Да я и сама это знаю. Вообще, меня вдохновляют музыка, люди, визуальные образы, природа, города. Особенно, урбания. Получаю очень мощную подпитку от энергии мегаполисов.

— Расскажи о своей деятельности в Московском Театре Поэтов Влада Маленко. Как ты там оказалась?

— Я познакомилась с Владом Маленко на музыкальном фестивале «Усадьба Jazz» в 2012 году. Ему дико понравились мои тексты, и он пригласил меня 26 октября 2012 года выступить на малой сцене Театра на Таганке. Тогда к Владу как раз и пришла идея создать Театр Поэтов. Я попала в первый состав. Состав постепенно менялся, но я, тем не менее, там оставалась. Удавалось усидеть на той «лошадке», которая всё норовила меня порой сбросить. Потом вся эта история выросла в мощную антрепризу. Мы ушли с Таганки и сейчас играем на Беговой или в «Есенин Центре». Также играли на крупных open air-ах, на разных фестивалях. Например, в Питере мы выступали на новой сцене Александринского театра. У нас был спектакль при участии группы «Братья Карамазовы» и профессиональных актёров. Вообще, мне кажется, что в наше время поэт не может просто выходить на сцену и бубнить в микрофон. Ему нужен какой-то перформанс. Либо стихи должны быть настолько мощными, что самой речи будет хватать. Поэтому Театр Поэтов в этом смысле самый оптимальный вариант. Влад Маленко – профессиональный режиссёр, он ученик Любимова и при этом, гениальный поэт. Всё это вместе делает его проект особенно интересным.

— Наверное, чтобы стать персонажем Театра Поэтов, недостаточно просто писать хорошие стихи.

— Вообще, нужно писать именно хорошие стихи. Влад отбирает в свой театр, в первую очередь, по этому принципу. Несмотря на то, что Влад сейчас очень высоко поднялся, он тем не менее, не скатывается в конъюнктуру и остается честным. Он берет к себе исключительно тех, кто ему кажется крутым. Но при этом, конечно, автор должен быть типажным. Владу, как любому режиссёру, нужны типажи. Он, как мне кажется, ведёт отбор по двум принципам. Во-первых, по его мнению, автор должен писать годные качественные тексты, а во-вторых, быть интересным внешне как персонаж, чтобы на этого человека не было скучно смотреть на сцене.

— Влад Маленко устраивает какие-то прослушивания в свой театр? Как вообще к нему попасть?

— Есть огромное масштабное прослушивание – «Филатов-Фест». Это фестиваль, который проводится в Москве с 2015 года. Он как раз и является трамплином для попадания в Театр Поэтов. Очень многие авторы именно оттуда пришли к Владу. Та же Рина Иванова, тот же Саша Антипов.

— Поэтические выступления сегодня расширяют свои границы, превращаясь в полноценные моноспектакли. Вообще, как давно в эту историю был вплетён элемент перформанса?

— Когда именно – сложно сказать. Как мы знаем, перформансы ещё были в начале 20 века. Вспомним того же Есенина, который выходил выступать в своей «есенинской рубахе». Это тоже была часть продуманного пиара. Да и Маяковский делал из своих выступлений перформансы. Тогда же появилось и понятие «мелодекламация». Рэп можно тоже считать поэзией. У Оксимирона крайне мощные тексты. То, что он исполняет их нетипично для поэта, не делает его не поэтом. Тот же Саша Башлачев пел под гитару, но это трудно назвать пением, скорее, речитативом. Однако при этом он гениальный поэт. В принципе, поэзия может быть во всём. Она может быть и в роке — в формате текста, и в театре — формате монолога. В тот момент, когда поэт решил выступать на публике и ему потребовалось стать артистом, именно тогда и начали придумывать перформансы. Просто люди ленивы по своей природе. Никому не нравится слушать, как кто-то бубнит в микрофон. У людей есть потребность в хлебе и зрелищах. А что может дать поэт в качестве зрелища? Например, одеться смешно, сопровождать свои стихи музыкой, уже сегодня – пустить какой-то видеоряд или использовать реквизит.

— Твоё поэтическое шоу «The Best и я», с которым ты приехала в Севастополь, представлено, как «интуитивный моноспектакль». С моноспектаклем всё понятно. А почему интуитивный?

— Интуитивный, потому что я рассказываю свою историю в произвольном порядке. Я только прописала костяк, чтобы звукорежиссер могла вовремя включать музыку. Я ничего не репетирую. То, как я хожу, как я двигаюсь, как веду себя на сцене – это нигде не прописано. Я ориентируюсь на то, какая ассоциация у меня возникает в тот или иной момент.

— То есть, у твоего перформанса нет чётко продуманного сценария?

— Да, и это работает, на самом деле. Потому что зритель следит за этим нервом и появляется какая-то интуитивная остросюжетная линия. Подобную вещь мы делали с Ли Геварой (Алиной Стародубцевой) в рамках нашего совместного спектакля «Начистоту в ли бемоле», который мы играли в Москве при поддержке резидентов Московского Театра Поэтов. Кстати, 4 августа мы показывали отрывок из этого действа в рамках презентации литературного журнала «ЛиФФт», редактором которого является именно Алина.

— Часто ли приходится слышать сравнения с твоей довольно известной коллегой Верой Полозковой?

— Меня не сравнивают. Меня сравнивают больше с Маяковским, Высоцким, Башлачёвым. По энергетике мы с Верой разные. Я очень уважаю Веру Полозкову как поэта, как человека, за ее гражданскую позицию. Но она делает упор больше на лирику. А лирики у меня немного. У меня даже любовная лирика довольно жёсткого формата. А Вера в основном ориентировалась на девочек 16-18 лет. И, собственно, сама в таком же возрасте и писала. Мне кажется, у нас с ней немного разное мировосприятие, разный путь.

— Насколько я знаю, сегодня многие известные поэты получают сотни стихов от молодых собратьев по перу и некоторым из них дают какие-то советы. Практикуешь это?

— Мне очень часто пишут и просят рецензировать. К сожалению, если я буду рецензировать всё, я буду заниматься только этим, потому что наплыв, действительно, огромный, а времени крайне мало. Поэтому поступаю так – если я человеку лично пообещала, то я это сделаю. Если же мне просто пишут в интернете с просьбой прочитать стихи, я редко этим занимаюсь.

— Чем сегодня в основном страдают начинающие поэты?

— Мало читают современников. Они читают в основном классиков и пишут, как писали в 18-19-м, начале 20 века.  Это плохой закос под Пушкина, который умер 250 лет назад. Я ничего не имею против классиков, но считаю, что в современном мире живут не менее талантливые люди, да и тот же Пушкин был авангардом своего времени. Если мы будем в 21 веке писать так, как писали в 19-м, то будем не в авангарде, а в арьергарде. Я очень советую всем молодым поэтам читать много хорошей литературы – и поэзии и прозы, а также вести активную жизнь, чтобы наполнять себя впечатлениями. Ведь больше, чем впечатления, ничто не вдохновляет. Вообще, надо расширять кругозор. Если человек интеллектуально развит, он не может писать совсем уж плохо. Ну а если человек гений от природы, то это уже другой разговор. Но даже будучи гением, нельзя сидеть на попе ровно и спускать свой талант в унитаз. Как говорили умные люди мира сего, гениальность – это 10 процентов таланта от Бога и 90 процентов жёсткой пахоты.

— А вообще, насколько велики шансы у сетевых поэтов заявить о себе в литературном мире? Это вообще возможно?

— Если сочетать разные SMM-приёмы (маркетинг в социальных сетях – прим. ред.) и живые выступления, то вполне возможно. Просто надо тусить в литературной среде. Есть определенное понятие литературной тусовки и если ты там не вращаешься, то вряд ли о тебе кто-то узнает. Я всё-таки за то, чтобы талант был услышан, и писать в стол несколько глупо. Поэтому я стараюсь поддерживать своих талантливых друзей и приглашаю их выступать у себя на концертах. Я стараюсь людям внушать, что они достойны того, чтобы их услышали. Нужно просто быть активным. Под лежачий камень вода не течет. Одновременно вода и точит камень.

— На твой взгляд, есть ли какой-то определенный рецепт качественной цепляющей поэзии?

— Как я уже говорила, эрудированность и начитанность. И при этом, конечно же, всё-таки, капелька магии должна присутствовать. А магия – это как раз то, что Боженька вложил в голову. Если Боженька не вложил магии, всегда будет получаться умело, но сухо, картонно и плоско. Для объёмной поэзии нужна магия. На самом деле, она есть очень во многих. Иногда стоит лишь разбудить её. Многие даже не подозревают о том, насколько они прекрасны и талантливы. Нужно любить себя, быть смелым, быть уверенным в себе, потому что каждый из нас у себя один. Надо беречь такое сокровище.

Беседовал Арсений Веденин
Фото из личного архива Юлии Мамочевой