Валентин Гафт: «Есть у огня свои законы…»

Сегодня мы прощаемся с Валентином Гафтом. Как будто и не нужно ничего добавлять к этому имени. Есть люди – их мало! – которые состоялись настолько, что о них достаточно говорит одно их имя. Ну, кто такой Гафт, если расшифровывать? Хорошо, сама фамилия переводится с идиш как «вышивка». Узор на ткани мироздания. Узор может украшать или нести тайный знак… Тут важно, кто смотрит. Важно, что остается этот узор, когда плоть уходит. Но кто же такой Валентин Гафт, когда он был ещё тут, во плоти?

Несомненно, большой артист – в смысле актёр. Обожавший кино. Которое поздно ответило взаимностью, и, к сожалению, далеко не всё Валентин Иосифович сделал в кинематографе, что хотел бы. Казалось, загадка его личности долго держала режиссерское чутьё в напряженных поисках – к какому амплуа отнести столь богатую и неоднозначную актёрскую природу?

Тем не менее, то, что было сыграно, поражает воображение своим невероятным диапазоном характеров. Тут и харизматичные диктаторы, и бунтари, и провокаторы, и персонажи жуликоватые, комические, и, наконец, вовсе зловещие… Таковы Геверниц из телесериала «Семнадцать мгновений весны (1973), молодой инженер Герман Николаевич Балашов из драмы «Таня» (1974), дворецкий Брассет из кинокомедии «Здравствуйте, я ваша тетя!» 1975), Гораций Логан из «Бешеного золота» (1976), вор-рецидивист Чужак из «Схватки в пурге» (1977), Лаврентий Палыч Берия из исторической картины «Пиры Валтарсара, или Ночь со Сталиным» (1989) и в драме «Затерянный в Сибири» (1991), Дмитрий Логинов по кличке Президент из драмы «Небеса обетованные» (1991), Воланд из «Мастера и Маргариты» (1994). А как хорош этот ветеринар из «Гаража», благодаря которому вся страна узнала и полюбила артиста!

Но больше Валентину Гафту шли роли героические (помните полковника Покровского в фильме «О бедном гусаре замолвите слово»?), благородные, с прекрасными манерами рыцари духа, аристократы. В этих ролях обнаруживалась вся природная элегантность и обаяние артиста, и всё это помножено на умудрённость жизненным опытом. Помнится, он говорил: «Человек определяется накопленным…». Артист, художник слова и образа – к нему это утверждение относится во сто крат более, ведь он должен проживать не одну только – свою – жизнь, а десятки и сотни жизней других людей…

В театре фортуна улыбалась актёру с самого начала – красавец Гафт сразу попал на главные роли. Например, в Театре Сатиры сыграл Ученого в шварцевской «Тени», которую поставили Эраст Гарин и Хеся Локшина (1958 год), и графа Альмавиву в легендарном «Безумном дне, или Женитьбе Фигаро» Валентина Плучека (1969-й), Соленого в «Трех сестрах» (1967-й) и главную роль в «Обольстителе Колобашкине» (1968-й) у Анатолия Эфроса в Театре на Малой Бронной. Позже был звездой в «Современнике», где сыграл во многих выдающихся спектаклях…

Но в 80-х годах Валентин Гафт стал известен еще и как острослов, автор философской лирики и эпиграмм на коллег по цеху и просто известных людей. Его поэзия, во многом актёрская, обращённая к социальной части души человека и от того, возможно, более яркая и образно точная, всерьёз долго не воспринималась как таковая. Но вот, по итогам прожитых лет, накопилось довольно увесистое литературное наследие. Вышли книги «Стих и эпиграмма» (1989), «Валентин Гафт» (1996), «Я постепенно познаю» (1997) «Жизнь – театр» (1998, в соавторстве с Леонидом Филатовым), «Сад забытых воспоминаний» (1999), «Стихотворения, воспоминания, эпиграммы» (2000), «Тени на воде» (2010). И мы понимаем, читая его лирику, что это часто подлинные поэтические жемчужины, какие остаются в истории русской словесности на веки вечные…

Когда его спросили, кто, по его мнению, воплотил формулу Жуковского «Жизнь и Поэзия одно»? – он ответил, не раздумывая: «Это такие разные вещи – жизнь и поэзия! Но одно просится в другое. И надо найти в этой жизни то, что пройдёт через поэзию, и не пропустится ни-че-го. В поэзии нельзя пропустить то, что в жизни пропускаешь. Надо учитывать всё».

Рояль. Рахманинов.
Мне кажется, он знает,
что для меня сегодня он играет.
Живой. Без времени, без года и без века,
О Боже, сколько тайн в душе у человека!
Я слушаю великую музыку,
Себя в себе нашел.
Там ничего нет, кроме крика «Простиии!»
Разгаданный, израненный
роялем и Рахманиновым,
Я навсегда с тобой прощаюсь,
В кричащей тишине я заново рождаюсь…

«Разгаданный, израненный /роялем и Рахманиновым», Валентин Гафт, впрочем, разгадывался не только искусством – его детство пришлось на военные годы, и он хорошо помнит, что такое война. А потому, возможно, его главный дар – быть Человеком – он пронёс через всю свою жизнь как священную чашу…

«Мы живём в очень нелёгкое время. Мы читаем стихи. Мы играем в театре. А там людей – убивают. Всегда параллельно идёт такая жизнь – сейчас близко к нам. Мир так устроен, что всегда тебе хорошо, а кому-то страшно. Но за всех приходится отвечать самому себе…»

«За всех отвечать самому себе» – возможно, главный ориентир, который оставляет незамутнённым взгляд на этот мир, на человека в нём, даёт чуткость ко всему живому (кстати, если говорить о воплощении этой чуткости – Валентин  Гафт относил её не только к людям, он ещё активно занимался защитой прав животных);  а еще даёт неприятие всего фальшивого, всякой лжи и надуманности.

«Жизнь словно басня началась
Но до сих пор конец не ясен.
Мораль давно оторвалась
От сочинённых нами басен».

Валентин Гафт с женой Ольгой Остроумовой / Фото: newtimes.ru

Эта ответственность за других, любовь к высшей истине, не могли не привести его к вере. Супруга Валентина Гафта – актриса Ольга Остроумова, с которой Валентин Иосифович прожил в счастливом браке большую часть жизни, привела его в православную веру, из которой он черпал силы и как человек, и как артист и поэт…

«Есть у огня свои законы.
Огонь войны — в людей вселяет страх.
Покоем дышит он в каминах и кострах.
Но есть огонь невидимый — иконы.
О, как блаженно жгут лучи твои,
Сжигай меня, икона, я не струшу,
Я знаю, ты сожжешь грехи мои,
Чтоб отогреть измученную душу».

Огонь души Валентина Гафта мы имели счастье наблюдать в течение почти полувека, и можем засвидетельствовать, что он был ярким и ярым, мощным и мягким, и в то же время ровным и высоким… Вспоминая этого удивительного человека, процитируем еще одно его стихотворение:

Хулиганы

Мамаша, успокойтесь, он не хулиган,
Он не пристанет к вам на полустанке,
В войну Малахов помните курган?
С гранатами такие шли под танки.
Такие строили дороги и мосты,
Каналы рыли, шахты и траншеи.
Всегда в грязи, но души их чисты,
Навеки жилы напряглись на шее.
Что за манера — сразу за наган,
Что за привычка — сразу на колени.
Ушел из жизни Маяковский-хулиган,
Ушел из жизни хулиган Есенин.
Чтоб мы не унижались за гроши,
Чтоб мы не жили, мать, по-идиотски,
Ушел из жизни хулиган Шукшин,
Ушел из жизни хулиган Высоцкий.
Мы живы, а они ушли туда,
Взяв на себя все боли наши, раны…
Горит на небе новая Звезда,
Ее зажгли, конечно, хулиганы.

Конечно же, Гафт – из той же, хулиганской когорты! И зажёг сегодня новую Звезду. А нам оттуда шутит: «Умереть не страшно. Страшно, что после смерти могут снять фильм и тебя сыграет Безруков!»

Наталья Барышева

Фото превью: rusvesna.su

 911 Всего просмотров