Переводчик и актёр – что между ними общего?
В Севастополе, в театре имени Лавренёва, состоялась творческая встреча с поэтом, переводчиком и журналистом Владимиром Сергеевым. Полтора часа пролетели незаметно, а представления о мире стали куда шире. Оказывается, существует альманах, в котором могут публиковаться авторы со всего света. А вы знали, что национальный юмор напрямую зависит от гибкости языка? Или, что у актёра и переводчика – одна проблема на двоих?
В начале встречи Владимир Николаевич рассказал об Ассоциации в поддержку русской культуры во Франции «Глаголъ», которую он возглавляет уже более 10 лет.
«Глаголъ», объединяющий таланты
— Лет 10 назад в Париже сформировался эмигрантский круг любителей поэзии, которые пишут сами. Но организатором был не я. Меня туда долго звали. В итоге, я согласился. Мы собирались два раза в месяц и читали друг другу свои стихи. Со временем, у нас образовался свой актив и было принято решение создать Ассоциацию в поддержку русской культуры во Франции «Глаголъ» В нашу ассоциацию входили все русскоговорящие: и русские, и украинцы, и грузины, и армяне, и белорусы – все, кого судьба занесла во Францию по тем или иным причинам, чаще всего, по семейным. Учитывая, что все члены ассоциации были пишущими людьми, появилась вполне закономерная идея – выпускать свой литературный альманах «Глаголъ».
На сегодняшний день выпущено 8 номеров. В начале не было жесткого критерия отбора произведений – мы публиковали сами себя. Таким «междусобойчиком» мы выпустили три номера. Но каждый из нас понимал, что планку надо повышать. Всё изменилось, когда в нашу команду пришла Елена Кондратьева-Сальгеро – великолепный публицист и очень жёсткий и требовательный редактор. С тех пор, в альманах отбирались произведения талантливых авторов, которых действительно интересно читать. Нам пишут со всего мира: из России, Франции, Италии, Грузии, Узбекистана, Дагестана, Израиля, Канады. В школах и вузах преподаватели используют наш альманах, как образец качественной современной литературы. Для нас это самая высокая планка.
5-8 номера альманаха «Глаголъ» доступны в интернете — glagol.jimdo.com. Отправить свои произведения на рассмотрение можно по адресу — glagolparij@gmail.com
Трудности перевода
— Свой профессиональный путь я начинал с перевода поэзии на французский язык. Ещё будучи студентом филологического факультета МГУ, я занимался художественным переводом. Переводил Жоржа Сименона, различные новеллы. Но первым моим серьёзным переводом было стихотворение Пушкина «Пророк». Когда я начал сравнивать и анализировать другие переводы «Пророка», я понял, что французы и русские совершенно по-разному переводят поэзию. Французы гонятся за дословным переводом, считая, что этого достаточно. Они пренебрегают размером стиха, и поэтому часто не поймёшь, читаешь ты Пушкина или вообще другого поэта. Однажды я решил похвастаться переводом «Пророка» одной своей знакомой в Париже. Она сама русская, из московской театральной среды. Она оценила мою работу и посоветовала заняться театральными переводами. Она предложила перевести пьесу Марка Камолетти «Ох, уж эта Анна». Я попробовал и у меня получилась. Сейчас этот спектакль идёт в антрепризе «Арт-партнёр» под названием «Бестолочь» с Олесей Железняк в главной роли. Моя знакомая прочитала перевод и призналась: «Когда я читала пьесу в оригинале, мне было не смешно, но читая твой перевод, я смеялась». Я тогда понял, насколько важно хорошо знать язык, с которого переводишь. Если в работе с текстом не обращать внимание на некоторые тонкости, то очень многое упустишь. Можно, конечно, некоторые сцены «дорисовывать» самому, но это уже будет твоя фантазия, а не перевод авторского текста.
Также, одной из своих серьёзных работ я считаю перевод пьесы «Плут Скапен». На сегодняшний день, это единственный современный перевод Мольера. И что интересно – оригинал написан в прозе, а перевод мною был выполнен в стихах. После того, как «Плут Скапен» был поставлен в Молодёжном театре Вячеслава Спесивцева, мне поступило предложение от режиссера взяться за перевод пьесы Ричарда Шеридана «Школа злословия». Сейчас, я как раз над ней работаю.
В моих переводах есть также простые коммерческие пьесы в стиле бульварного театра. Французы из провинции автобусами ездят на такие спектакли, но для нашего зрителя они, как правило, вообще не интересны. Ведь юмор – это отражение национального характера и менталитета. Часто французы не могут понять наш юмор, но то, что вызывает смех у них, должно быть понятно нашему зрителю. И это задача переводчика. Во французском юморе можно выделить два направления: одно, что называется, ниже пояса, а второе – игра слов, в которой французам равных нет. Это связано с тем, что французский язык лучше развит, нежели русский – в плане лексики он более гибкий.
Переводчик живёт своими персонажами
— Задача переводчика – на сто процентов перевести всё то, что хотел сказать автор. Если ему это не удаётся, то он должен, как говорится, «заклёпать дырочки», создающие сложности перевода, донести основную идею. Помню, когда я был на премьере у Романа Виктюка, актёр говорил одну реплику, где некачественный перевод мог бы отразиться на реакции зала. Я уже не помню, как выкрутился, но главное, зрители засмеялись. В этот момент мне захотелось соскочить с места и закричать: «А это я придумал!». Вот в этом и весь смысл. Ты всё равно живёшь своими персонажами и из-за трудностей перевода не можешь махнуть рукой на некоторые нюансы. В какой-то степени, переводчик – соавтор драматурга. Иногда это просто неизбежно.
Делая перевод, я, как и автор, стараюсь вести своих персонажей. Как-то я работал над пьесой, где три женщины разных социальных положений собрались в кафе, напились и стали делиться своими проблемами. Автор написал стихи для каждой из них, но они были абсолютно бессмысленные – просто рифмованные слова. И что мне, переводчику, делать с этим? Автор считает, что это смешно, но я думаю, он бы написал иначе, если бы пьеса не предназначалась для французов, которые должны были понять этот юмор. Я хоть и не поэт, но стихотворчеством владею. В такой ситуации мне ничего не оставалось делать, кроме как придумать каждому персонажу собственные стихи, которые отражали бы его характер. В некоторых случаях переводчику приходится отходить от авторского текста. Это тоже нормально.
У переводчика и актёра – одна проблема
— У меня впечатление, что сегодня французы не играют Мольера по-современному. В «Комеди Франсез» сейчас Мольера играют, как памятник – один к одному. Вообще, дух Мольера есть во всех французских постановках, но форма подачи сегодня более современная. Здесь определенную роль играет разница менталитетов – мы всегда поднимаем серьёзные проблемы, а порой, сами же их создаём и преодолеваем. А французы стараются избегать любых проблем и разговоры по душам им не свойственны.
У французов есть сложившийся образ русского театра – это Чехов. Хотя, на самом деле, их не интересует то, что интересует персонажей Антона Павловича. Они очень далеки от этих проблем. Посмотрев спектакль русского театра, они даже не будут его долго обсуждать. Но в то же время их дико тянет к русским людям, потому что они подпитываются нашей энергетикой. Мы русские живём страстью, а французы – рассудком. И французы это признают.
Когда я работал над переводом «Пророка» Пушкина, был интересный момент. У Александра Сергеевича есть такие строки – «И вырвал грешник мой язык, и празднословный, и лукавый, и жало мудрыя змеи в уста замершие мои вложил десницею кровавой». Что для нас значит «жало мудрыя змеи»? Конечно, это мудрый язык змеи. У французов же змея не ассоциируется с символом мудрости. Для них язык змеи, у кого я спрашивал, это язык тёщи.
В большинстве своём я перевожу комедии. И делаю это намеренно – чем, сложнее, тем интереснее. Ведь драмы переводить легче – там поднимаются глобальные темы и не нужно играть словами. Получается, что для переводчика, как и для актёра, куда сложнее рассмешить, чем заставить плакать.
Арсений Веденин
Фото автора, stihi.lv, glagol.jimdo.com, spesivcev.ru, leboost.com
159 Всего просмотров