Как «Сад. Раневская» прорабатывает психологические травмы и показывает нас такими, какие мы есть

Спектакль «Сад. Раневская» (16+) по мотивам пьесы Антона Чехова «Вишнёвый сад» (12+) прошёл в Севастополе.

Обложка: Наташа Попова

Постановка Наташи Поповой — это исповедь женщины, которую бы в наши дни назвали заблудшей. Её главная жизненная заслуга в том, что она любила. По-настоящему. При этом оба её любовных опыта — законное замужество и роман с неизвестным мужчиной после смерти супруга — имели деструктивный характер. Ибо бывший муж Любови Андреевны Раневской (в исполнении Ксении Кузнецовой), прокутив её состояние, умер оттого, что много пил. А любовник, с которым она завязала роман уже за границей, разорил её и ушёл к другой.

Но даже в таких обстоятельствах она продолжает его любить. Во всяком случае сама в этом признаётся, когда получает от него телеграммы из Парижа, в которых тот кается в содеянном, снова признаётся в любви и просит вернуться.

Вероятно, в наши дни любой бы, даже начинающий психолог выдал бы такой женщине диагноз «синдром жертвы». Чехов не вдаётся в детали её детства, чтобы выявить, что стало причиной появления такого синдрома, однако сообщает, что Раневская потеряла семилетнего сына Гришу, утонувшего в реке. Быть может, психике Любови Андреевны этот смертельный инцидент нанёс непоправимую травму, и он стал триггером всех последующих событий.

В частности, привёл к тому, что она была вынуждена уехать за рубеж на пять лет, в течение которых сама же разбрасывалась деньгами, стараясь заглушить мучительную боль потери. А это в свою очередь привело к тому, что помещица обросла многотысячными долгами и лишилась имения с сокровенным вишнёвым садом, которое продали на торгах.

Фото: Евгения Рогова

Трагедия свершилась. И причины тому — экзальтированность главной героини, слабость её характера, нежелание понять суть момента, но главное — мощная социальная трансформация капиталистической России, вступающей в XX век, в котором страну ожидает жуткая череда глобальных потрясений: революций, войн и развал Советского Союза.

Потеря как приобретение и наоборот

Важная особенность постановки Наташи, интерпретирующей чеховский «Вишнёвый сад», состоит в том, что она смещает акцент с остро социальной проблематики пьесы на психологическую. «Сад. Раневская» — это сугубо личная, камерная история запутавшейся женщины, которая не смогла совладать с крутыми жизненными обстоятельствами. И это делает реплику пьесы 120-летней давности невероятно актуальной в наши дни.

Уже с первых минут спектакля видно, что Раневская на грани нервного срыва. На грани надрыва. На грани вопля. Кажется, с ней вот-вот случится припадок. Свидетельство тому — частые перепады настроения, сильные эмоциональные качели, когда непонятно, чего хочется: не то чаю, не то повеситься.

Причём эта переменчивость выражается не только в поведении, но и в отношении ко всему происходящему здесь и сейчас. В частности, прямо противоположные чувства испытывает героиня к поместью. С одной стороны, это дом её детства, сохранившего тёплые радостные воспоминания, а с другой — место, где погиб её сын, место, от которого надо бежать. Причём бежать из страны, в Париж, где всё так красиво, легко и радужно.

Фото: Евгения Голобурдина

Однако природная мудрость Раневской, несмотря на ложные экстазы радости, дают понять зрителю, что она сама не верит в то, что внешним парижским блеском и переменой места сможет заглушить свою боль. Она осознаёт, что обречена. Трагедия свершилась, причём очень давно. Возможно, в глубоком детстве. И сейчас она только расцвела во всей своей ужасающей «красе».

Но спасение есть. Спасение души Любови Андреевны, лившейся абсолютно всего, в том числе драгоценного для неё вишнёвого сада, — есть. Спасение находится в умении любить. В её способности, несмотря на боль, продолжать любить. Любить жизнь, любить людей, любить бога. И бог, вероятно, отвечает ей взаимностью. Во всяком случае, она готова ко встрече с ним.

И хотя создаётся иллюзия, что в рамках земного бытия Раневская проиграла по всем фронтам, на духовном уровне она оказывается победительницей. Она, несущая свой крест, сама становится репликой образа Христа, божьего человека, принёсшего миру чистую и бескорыстную любовь.

Фото: Руслан Микаилов

Раневская побеждает купца Лопахина (в исполнении Николая Нечаева), своего главного оппонента, воплощение краха её дворянского мира. Поначалу тот с трудом скрывает зловещую радость от приобретения имения. Для него эта покупка как символ реванша, ведь он смог опрокинуть бояр, которым прежде прислуживал. Но в конце театрального действа, когда с неба на Раневскую нисходит божественный свет, Лопахин уныло сидит в темноте, на досках как символе погубленного им сада.

Минутная радость купца улетучивается. Ведь он способен жить лишь в парадигме материального мира. В парадигме купли-продажи. И то духовное, то вечное, то божественное, с чем соприкасается в этот момент Раневская, ему непосильно. Лопахин обречён. Как обречён каждый обыватель в наши дни оставаться пустым, если поставил себе за цель обретать «счастье» за счёт каждой новой покупки. Ведь приобретение не даёт счастье. Оно лишь обрекает на желание получения новой покупки.

Фото: Руслан Микаилов

Раневская откровенничает купцу, что он очень быстро живёт, что у него нет времени подумать, что жизнь у него дурацкая, в ней нет места чуду. А в её жизни — есть. Она искала смысл жизни, а он здесь, в имении, среди вишнёвых деревьев. Другое дело, что поняла она это слишком поздно.

Трансформации

По законам драматургии оба персонажа к концу постановки меняются. Раневская переходит на новый, духовный, уровень, а Лопахин — наконец демонстрирует своё истинное лицо. Если в начале спектакля он робок, заикается, продолжает ещё по привычке прислуживать своей бывшей госпоже и в какой-то момент проявляет к ней чувства, похожие на нежность, то с приобретением имения сбрасывает с себя оковы лицемерия, демонстрируя клыки типичного хищника-капиталиста.

Фото: Руслан Микаилов

Очарование постановки Наташи Поповой ещё и в том, что ей удаётся донести мощный эмоциональный посыл минимумом декораций и числа актёров. И хотя в спектакле играют двое, по сути, «Сад. Раневская» — это моноспектакль, который держится на крепкой часовой игре актрисы Ксении Кузнецовой.

Руслан Микаилов