«Хочется призвать молодых сценаристов к хулиганству», – Андрей Апостолов
В каком состоянии на сегодняшний день находится российский кинематограф? Как стать студентом главного киновуза страны? Насколько сегодня реально заявить о себе молодым сценаристам? В День российского кино мы решили вновь опубликовать наше интервью с известным российским киноведом Андреем Апостоловым. Несколько лет назад мы с ним поднимали эти вопросы. Однако их актуальность, как показывает время, только растёт.
– Андрей, вот у человека есть мечта – он хочет стать вторым Феллини или Тарковским. Соответственно, ему дорога во ВГИК. Расскажите, пожалуйста, о специфике поступления на режиссёрский факультет. Что сегодня для этого надо знать и уметь?
– Не нужно хотеть стать вторым Феллини или вторым Тарковским. Прежде всего нужна яркая определённая индивидуальность. Специфика поступления самая непредсказуемая. Конкурс очень большой – поступает около 50 человек на место. Я считаю, что самое главное – это чёткое понимание того, зачем тебе это нужно. Дело в том, что сейчас есть такое явление, как мода на кинематограф, мода на работу в этой среде. Человеку просто кажется привлекательным быть режиссёром – привлекательным в смысле социального статуса, но у него нет внутренней потребности выразиться таким образом. В школе не учат тому, что такое режиссура, и человек, приходящий поступать, не обязан иметь об этом чёткое представление, но всё же он должен как-то интуитивно понимать, с чем собирается связать жизнь.
Но если всё же исходить из специфики ВГИКа, то главное – не теряться. Могу сказать по своему опыту, что основной экзамен – это собеседование. Творческие и вступительные работы – это вторично. Главное – как человека увидят и как он себя проявит. Я расскажу такой случай. У абитуриента на собеседовании во ВГИКе спросили: «Что вам сегодня приснилось?». Он с ходу ответил: «Не помню». С ним сразу попрощались. На самом деле никому не интересно, что тебе сегодня приснилось. Ждут, как ты сориентируешься в данной ситуации. Не помнишь – придумай. Понимаешь, что снилось что-то неинтересное, – сочини интересное. Если ты говоришь «не помню» – ты не режиссёр.
– Сценарное образование на сегодняшний день – обязательное условие, чтобы состояться в кинематографе? Может, у человека талант придумывать интересные истории. База нужна?
– Я скажу честно, сценарное образование как таковое не нужно. Но всё-таки определённая литературная или драматургическая практика, на мой взгляд, необходима. Для начала можно взять просто какой-то роман и адаптировать его для кино. Ты ещё не придумываешь, но ты уже работаешь с формой. Конкурентное преимущество профессионального сценариста в том, что он лучше понимает форму. Но есть и другая реальность. Я всё-таки сторонник какого-то опыта и школы. Я могу сказать как главный редактор киностудии Горького: мне чуть ли не ежедневно присылают заявки или сценарии люди, которые считают, что особо не нужно никакой школы, а достаточно лишь наличие таланта и оригинальных идей. В 90 процентах случаев – это нечитабельный шлак. Боюсь показаться грубым, но тем не менее это так.
ВГИК – это, конечно, навыки и определённые ремесленные способности. Но всё это второстепенно. Самое главное, что в течение пяти лет ты общаешься с другими людьми. В студенческой столовой сценарист может вдруг подружиться с режиссёром, с которым потом он всю жизнь будет сотрудничать. Соответственно, ВГИК хорош тем, что там складываются будущие сёмочные группы. Сценаристу, грубо говоря, «с улицы», намного сложнее собой заинтересовать людей из мира кино. Хотя в этом году мы планируем запускать в работу сценарий, который написал парень из Саратова. У него нет профессионального сценарного образования, но есть гуманитарное, философское. Поэтому, определённая база всё равно необходима.
– Насколько сегодня реально начинающим сценаристам заявить о себе в мире кино?
– Вы знаете, это вообще несложно. Сегодняшние современные коммуникации и технологии делают более демократичным весь этот процесс. На сайте киностудии Горького опубликована моя почта, куда любой, без всякой фильтрации может прислать сценарий или заявку. Я читаю каждую. Конечно, с опытом уже понимаешь, что необязательно читать всё до конца, и с половиной материала после третьей страницы прощаешься. Тем не менее пытаешься вникнуть в каждую историю.
– Какие самые частые ошибки допускают авторы?
– Поскольку материал присылают много непрофессиональных сценаристов, то первая ошибка – это отталкивание от своих идей и иллюзий, которые идут вразрез с реалиями производства. Надо понимать, что кино – это индустриальная история. Когда человек набрасывает сценарий, где действие разворачивается одновременно в России, в Канаде, в Израиле, а ещё и в параллельных мирах, где существуют драконы, – это несерьёзно. Мы просто не потянем это финансово. Ещё ошибочно, на мой взгляд, желание угодить, желание написать правильно. Нужно пытаться предложить что-то оригинальное, то, что может действительно зацепить. С чем я с удивлением сталкиваюсь – приходят абсолютно одинаковые заявки. Недавно мне приходили две-три сценарные заявки, посвящённые теме воссоединения Крыма с Россией. Ну настолько это было трафаретно и скучно. Хочется призвать молодых сценаристов к хулиганству. И в этом хулиганстве, возможно, что-то и родится. А когда понимаешь, что материал имеет право на жизнь, но не цепляет, то чаще всего с ним не работаешь.
– Как вы думаете, российский кинематограф сегодня испытывает дефицит в хороших сценаристах?
– Я вообще не верю, что в нашей стране может быть дефицит на талант. Ситуация, на самом деле, парадоксальная: у нас нет дефицита хороших сценаристов, но есть дефицит хороших сценариев. Хорошие сценаристы, к сожалению, не используют тот потенциал, которым обладают. Но это уже касается глобальных проблем нашего кино. Если говорить о главной из них, то это проблема коммуникации со зрителем. Я думаю, что сегодня мало кто из продюсеров может с уверенностью сказать: этот фильм вызовет отклик у зрителя, а другой – не пойдёт. Скажу честно, я не был уверен, что фильм «Горько!» будет иметь такой успех, но тем не менее он состоялся. Зритель в этом смысле непредсказуем. Кино движется к зрителю, и зритель – к кино, но пока эти шаги очень осторожные и ненадёжные.
– Что в вашем понимании «хороший сценарист»?
– Это человек, который знает, чего он хочет. Он не должен цепляться за какую-то историю и думать, как её развить. В моём понимании, хороший сценарист – это тот, кто сразу видит последнюю сцену. Если он понимает, что она с собой несёт, то можно написать всю остальную «начинку». А если есть просто хорошая идея и завязка, но нет чёткого понимания, куда движется эта история, то сценарист просто потеряется.
– На ваш взгляд, отказ некоторых режиссёров от авторского кино и уход в сторону коммерческого продукта говорит о нежелании некой внутренней работы, решении идти на поводу у массового зрителя?
– Совершенно нет. В самом вашем вопросе есть изначальное иерархическое распределение: авторское кино хорошее, а коммерческое – нет. Человеку, может, просто органически хочется делать жанровое кино. Сейчас мы вообще видим другую ситуацию, которая очень показательна: когда режиссёры, известные своими авторскими фильмами, приходят к созданию прокатного кино. Один из наших признанных и состоявшихся режиссёров Николай Лебедев, снявший «Легенду № 17» и «Экипаж», начинал как режиссёр камерного и авторского кино. И это вполне естественная режиссёрская потребность – никому не хочется оставаться в рамках локального проката среди герметичной и комфортабельной фестивальной тусовки.
– Как вы считаете, если со стороны государства будет хорошее финансирование авторского кино, то оно перестанет быть таковым? Ибо тот, кто вкладывает деньги, тот диктует и правила.
– Мне кажется, это уже неправильная постановка вопроса, так как у авторского кино есть финансирование со стороны государства. Каждый год Министерство культуры проводит конкурс субсидий, где есть отдельная рубрика «авторское экспериментальное кино», и где выделяются вполне приличные деньги. И практически все наши фильмы-фавориты фестивалей делаются при поддержке государства. В том числе даже «Левиафан», как бы парадоксально это ни выглядело.
– Как бы вы оценили по десятибалльной шкале сегодняшнее состояние российского кинематографа? Сейчас много ведётся разговоров о том, что российское кино в упадке. Так ли это, на ваш взгляд?
– Я к таким разговорам отношусь весьма критично. Я не против разговоров о том, что надо что-то менять, что-то предпринимать. В этой истории меня больше интересует вопрос «что?». О чём непосредственно идёт речь? Когда говорят, что наше кино в упадке и надо что-то делать, – это совершенно деструктивный разговор. Самый главный вопрос – а каким вы хотите видеть абитуриента ВГИКа? Мы никогда не сможем что-то сделать, если у нас не будет представления о том, каким мы хотим видеть наше кино. Я думаю, что на сегодняшний день такого представления нет ни у кого: ни у зрителя, ни у кинематографистов, ни у государства. Поэтому все эти разговоры, как говорится, в пользу бедных.
А если попытаться оценить по десятибалльной шкале состояние нашего сегодняшнего кинематографа, то, наверное, это шестёрка. И я думаю, что его состояние всегда было таковым, если честно. Что для массового зрителя и кинематографиста осталось от советского кино? Даже само понятие «советское кино» у нас сейчас ассоциируется с 30–40 хорошими фильмами. Возьмём средний советский фильм 70-х. Это же невозможно смотреть. Просто невыносимо физически. Другой разговор, что тогда появлялись шедевры, а сейчас с этим, к сожалению, дефицит. Возможно, виной этому отсутствие некой дистанции. Как известно, лицом к лицу – лица не увидать. Ещё несколько лет назад работы того же Балабанова мы как шедевры не воспринимали, а сейчас это понимание приходит. Вполне возможно, что те фильмы, которые мы сейчас воспринимаем спокойно, спустя время будут нам казаться чем-то невероятным. И мы снова будем говорить о кризисе в кинематографе.
– Спасибо за интервью!
Арсений Веденин
Фото: vgik.info, страница в Facebook Андрея Апостолова
